Спортсмен, наверное...

Совсем лето. Погода – о! Не ноль, а ого-го! Вокруг на сто километров никого. Комара почти нет, лёгкий ветерок - благодать. Сидим втроём на берегу речки в полном неглиже, в трусах то есть. Сделали себе панамки… Ловим, так сказать, не спеша рыбку, хотя на кой ляд она нужна в таких количествах? Ну, в общем, устроили себе курортную зону. И вдруг на тебе: из-за поворота на полном пару выныривают туристы-байдарышники, покорители горных речек. Спортсмены. И так вёслами наяривают: слева, справа, слева, справа. О-оох – выдохнули мы. Ещё бы: в полном боевом снаряжении на трёхместных байдарках, человек десять. Тогда: эге, - подумали мы. Ведь мы что, поплавки так задумчиво поводили по воде, обмундирование, то есть плавки, подсмыкнули и сидим. Ждём. Ждать – это всегда самое трудное! Когда первый байдарышник заметил нас из-под надвздёрнутого весла, то тут же это весло на замахе и выронил. Глаза выкатил, бедный. Мы вида не подаём, заняты – рыбу как никак отлавливаем. Пока два его товарища переводили взгляд с него на нас, и вторая байдарка столкнулась с первой, весло унесло по реке уже капитально. Они даже не знали, бедные, как реагировать, так и волокло их сцепленных вниз… Туристы. Но потом очухались, совет устроили, тычут в нас пальцами, размахивают руками. Я хотел было, поначалу, помахать им дружелюбно ручкой, но… Потом чтой-то передумал, не сторонник я резких движений. Устали они размахивать руками, совещаться то есть и высадились на противоположный берег, метров двести ниже нас. И вот что забавно, выбрались они на травку, построились в шеренгу, руки приложили козырьками ко лбу и давай нас разглядывать. Словно мы йети какие. Один даже бинокль достал… Ногу вперёд выставил и шастает по нам линзами. Неужели похожи? Хотя не знаю, бывают ли йети в трусах? В общем, так и не решились они к нам подойти по реке. Постояли, постояли, сфотографировали и через пару часов снялись.

Слабаки. Разве это спортсмены! Вот мы как-то, я помню поспортсменились… Было это уже в ту пору, когда я старшим стал в отряде. Прислали мне трёх новеньких. Работничков… Один парень пришёл из десантников, двое других из зоны до срока вышли. Ну, давай их обкатывать, что и как. И пошёл я с ними в маршрут, ох как пошёл! Двадцать пять километров в одну сторону, двадцать пять в обратную с рюкзачками не на байдарках, а на своём горбу. Ну они, понятное дело, понимают, что я на них посмотреть в деле хочу и грязью в лицо не хотят ударить. Зырят на меня татуированные зэки, уставился десантник и дружно давят смешок, - «ну что, товарищ начальник» посмотрим кто кого? Да мне неудобно смотреть, они меня на голову все выше и всё же, - ну поглядим, - говорю, - кто кого переработает. Вижу, как один другого в бок толкает и ёрничает: «спортсмен наверное». Плавали – знаем. Ну что рассказывать: бодренько так прошли весь участок, вешки проставили, замеры сделали прибором... Интересная штука, чтобы его в рабочее состояние привести, надо полторы-две минуты раскачивать, ручки всякие крутить, чтобы пружины кварцевые вошли в резонанс и только после этого можно делать замеры. Потом до следующей точки - и всё сначала. Ну так вот: сдали мои сподвижники на обратном пути. Вначале зеки, через каждые двадцать минут стали проситься покурить, поотстали, «мы нагоним», потом и парнишка «ногу натёр». А ведь прибор нёс я… Вернулся, обед всем сготовил, мясо успел на просушку организовать, дровишками побаловался… через несколько часов подошли и мои. Парнишка, сияя улыбкой, даром, что не поклонясь, пожал мне руку: «силён, как чёрт, силён», а зеки, те и вообще только поздно вечером объявились, ничего не сказали, так всё больше сплёвывали. Они у нас впоследствии и не удержались, отряд – это штука сложная: нам вместе долго жить, хлеб и километры делить на всех, не так всё просто, тут доверие нужно. А десантник, парень оказался толковый, не раз меня потом жизнь с ним сводила – раскрылся человек, и какой!

В связи с ним, ещё один случай. Отработали мы как-то задачу и остановились в Туруханске на постой. Разместились кто где, жильём нас конечно не обеспечили – ищите сами. Но, какой никакой, а всё же город! В магазинах ничего, конечно, нет, что есть - всё по карточкам, а что нужно, то дорого… Ну да мы всё равно по молодости-то шикуем. Не хватает острых впечатлений что ли? Короче: засели в каком-то кафе, наслаждаемся жизнью. Женщин танцуем… Дикие, да и молодые, что, в общем-то, одно и то же, что с нас взять? В общем - загулял я. Не заметил, как двое наших, из отряда, ушли и остался я один, увлёкся. Ну и подбредают ко мне трое местных заправил, узкоглазых, руки за отворот и хорошо поставленными голосами, дребезжаще так интересуются, почему у них не спросил, с кем можно танцы разводить. Смотрю, народ за соседним столиком отодвигается и примолкает. Я, моментально трезвея, оцениваю обстановку. Пока они что-то там шумят и заводятся, проглядел, что у дверей тоже стоят трое и простреливают глазами проход в нашу сторону. Понятно, назревает, так сказать, трудовой, классовый конфликт, собрались меня учить уму-разуму поселенцы. Нехорошо. Ну и поделом тебе, - думаю. Поделом-то поделом, самоукорением потом займёшься, а выбираться из передряги как-то надо. И никого из наших… Эх жизнь! «Ладно, - говорю, - мужики, обсудим. Но здесь как-то душно, может на воздух выйдем?»
Повели меня разговоры разговаривать за город, на Енисей. Там тихо, безлюдно. Что делать, ума не приложу. Дело принимает оборот. И тут я вспомнил, что десантник наш, как только прилетели, смеясь мне докладывал, что нашел, мол, для нас гостиницу на берегу реки, лучше и не бывает: эксклюзивные номера. Мысль заработала, восстанавливаю в памяти тот разговор. Река… А! Так ведь это «баржа полузатопленная, сразу за городом». Так ведь это где-то здесь. Ага! Точно, вон она виднеется у пирса… Только бы он был «дома»! Я опускаю голову и сворачиваю в сторону пирса. А «друзьям» моим всё это хождение по свежему воздуху уже порядком поднадоело, столько трудов и всё никак кости не размять. И один из них, самый горячий хватанул меня за куртку и на развороте осторожно пристроил под кадык финку: «Ну что ты там извинялся?» Я осторожно поднимаю руки, успокаиваю, мол, недоразумение вышло, сейчас объясню, а сам думаю, как бы мне до баржи дотянуться. А тот не унимается: «Мужики, смотрите, кажется мальчик не виноват, может отпустим его?» Те гогочут, хоть какое-то развлечение. А я думаю, эх дружок, кабы ты не держал стило у горла, мы бы ещё посмотрели с какой стороны яблоко надкушивают. Не люблю грубость. Тот, словно меня услышал, обернулся к своим, мол, каково, и тут же получил от меня между ног в деликатное место. Пока он садился, я, как в лихорадке, поднимаю камень и, заикаясь говорю: «ребята д-давайте разойдёмся». Ну, прямо кот Леопольд. Отвлёкся - тут же кто-то охолонил меня чем-то по голове. И вслед за этим сразу раздался выстрел… Все замерли. Да и я, надо сказать, лежу себе, отдыхаю. Эхо еще, наверное, догуливало, когда гремя сапожищами с баржи спрыгивает Серёга и, потрясая винтовкой, шлёпает прямо по мелкой воде в мою сторону. Тяжело бежит и орёт: «ста-яать!» На это слово люди обычно реагируют одинаково, и этот раз не стал исключением: все дружно рванули в разные стороны.
Оказывается, пока я там вспоминал, где ночевать собирался, Серёга их уже на прицел взял. Остальное понятно. Интересно другое: на следующий день приходят в полном составе наши вчерашние «друзья» и извиняются! На самом деле! Деликатно так: «как ваша голова, после вчерашнего?» Рыбу дорогую с собой принесли, вина… Посидели, погутарили, воспитанные оказались. Силу уважают наверное. Но это как-то по-звериному, я по-человечески - дружбу уважаю.